be different
Коснуться пальцами губ, расчерчивая улыбку.
Где-то там, вдалеке, меня ждут шальные ветры, весенние горы в поволоке тумана. Там солнце высушивает степь, всё пытаясь догнять стадо диких скакунов, как один гнедых, с длинной вьющейся гривой. В этом немного призрачном "там" звёзды молочным светом указывают путь к сокровищам, а старые мойры прядут нити судьбы. Там вода пробивает дорогу сквозь горы, вытачивая свои русла в каменных склонах. Там пряный горьковатый запах трав и жар ночного костра. Хриплый голос и пьяненькая гитара. Там рождаются и умирают тысячи историй, и только некоторые сохраняются на исчёрканой прожжённой бумаге. Там пульсирует земля в такт сердечного ритма. Но всё это там, далеко. До него ещё километры и километры пыльных сонных дорог. До него полторы жизни и ещё немного. А здесь улицы укрываются желтоватым талым снегом. Он уже не колется, просто ложится в ладони, впитывается в кожу. Последний заблудившийся в ветрах.
- Я вернусь. - прикрыть глаза, уже давно улетая в дикие травы степей.
Где-то там, вдалеке, меня ждут шальные ветры, весенние горы в поволоке тумана. Там солнце высушивает степь, всё пытаясь догнять стадо диких скакунов, как один гнедых, с длинной вьющейся гривой. В этом немного призрачном "там" звёзды молочным светом указывают путь к сокровищам, а старые мойры прядут нити судьбы. Там вода пробивает дорогу сквозь горы, вытачивая свои русла в каменных склонах. Там пряный горьковатый запах трав и жар ночного костра. Хриплый голос и пьяненькая гитара. Там рождаются и умирают тысячи историй, и только некоторые сохраняются на исчёрканой прожжённой бумаге. Там пульсирует земля в такт сердечного ритма. Но всё это там, далеко. До него ещё километры и километры пыльных сонных дорог. До него полторы жизни и ещё немного. А здесь улицы укрываются желтоватым талым снегом. Он уже не колется, просто ложится в ладони, впитывается в кожу. Последний заблудившийся в ветрах.
- Я вернусь. - прикрыть глаза, уже давно улетая в дикие травы степей.