be different
Женщинам. О великой и безответной.
Утром, ещё совсем рано, только половина седьмого, ты, даже не открыв глаз, касаешься кончиками пальцев подушки и шепчешь: «Доброе утро, любимый».
Собираешься – стандартная процедура – душ, кухня и крепкий кофе, шкаф, укладка и макияж. Казалось бы, ничего не успеваешь и думать должна только о том, как бы побыстрее накрасить глаза, а мысли, они там, с ним. Думаешь, как он ещё спит. Как его волосы растрепались по подушке, он ворочается во сне, руку перекладывает с места на место. Не замечаешь, как выходишь из дому, так и не накрасив ресницы, вспоминаешь уже в машине, на светофорах пытаясь закончить макияж. И, конечно же, опаздываешь.
Сидишь на парах, и преподаватель рассказывает что-то и группа что-то пишет. И ты честно пытаешься слушать, даже записывать, а из-под ручки выходят узоры и ты думаешь, как он там? Точно ведь, только проснулся, бестолково сполз с кровати, кофе варит, или там, завтрак готовит, утренний душ.
- Да, Лариса Михайловна, всё понятно – отвечаешь преподавателю и киваешь так убедительно. А сама – ни слова не слышала, ещё и тема такая непонятная.
Выходишь на перерыв. И вроде бы и с подругами общаешься, и друзей подкалываешь, а мысли, они летают где-то. И невольно начинаешь всматриваться в поток людей, ищешь знакомые черты, хотя, конечно же, понимаешь, что это невозможно, что его тут не может быть по определению, не учился он тут никогда, да и закончил давно. И не вышел он ещё из дома даже, дай бог только оделся…. Но… а вдруг! Бывают же случайности. К концу перерыва понимаешь, что случайностей не бывает, убеждаешь себя отвлечься, думать о предметах, а на следующем перерыве опять начинаешь искать его в толпе.
Потом уже сидишь в офисе. Вся такая расфуфыренная, наконец-то тебе поручили нормальное дело, а не две кнопочки в 1с нажать. И, казалось бы, думать должна о том, как бы только не слажать, а сама – косишься на телефон и думаешь: «Ну и почему он не пишет?» И день рабочий уже давно начался и обед – вот он идёт. Это у тебя обеда нету, а у остальных-то есть! Так чего не пишет он? Успокаиваешь себя, думаешь: «Ну, мало ли, занят там, или деньги на телефоне закончились. Ну не может он». Конечно, работу приходится переделывать.
Вечером ужинаешь, телевизор смотришь и косишься на телефон. Тот упорно молчит и ты машинально начинаешь вспоминать, какой сегодня день. Ах, да, среда. Он ведь на тренировке. Это значит, что с шести до девяти будет занят. Успокаиваешься. Но ведь девять – условное время. Вроде бы, и отпустить его могут раньше или задержатся они, но ровно в девять рука сама тянется к телефону. Ничего. Глухо. В девять ноль пять – так же. И в девять пятнадцать.
Куришь, много куришь. Перед тобой открытая курсовая работа, а в ней всего полторы страницы из положенных пятидесяти. И ты каждые пять минут проверяешь телефон. А вдруг не услышала? Или, может, звук отключён. Но ничего.
Девять плавно переползает в десять, в начало одиннадцатого. И тут уже истерика. Как это? Он не написал! За весь день ни весточки! И слёзы в подушку, и всхлипы тихие – чтоб мама не услышала. Какая уже курсовая? Рыдаешь, проклинаешь себя, «дура» кричишь, «идиотка». Успокаиваешься немного. К часу ночи вскакиваешь с постели, нервно тормошишь ноутбук, с замиранием сердца вводишь пароль – ничего. Окно аськи молчит, сообщений тоже нет. И снова слёзы. Уже тихие и злые, то ли на него злые, то ли на саму себя.
К трём с трудом засыпаешь, закусив губу.
А в половину седьмого опять звенит будильник. И Patrick Wolf тихо поёт «my blood beats black tonight». Ты улыбаешься, сбрасываешь. Ещё совсем рано, темно, ты, так и не открыв глаз, касаешься самыми кончиками пальцев подушки, вдыхаешь воображаемы запах и тихо на выдохе шепчешь «Доброе утро... любимый…»
Утром, ещё совсем рано, только половина седьмого, ты, даже не открыв глаз, касаешься кончиками пальцев подушки и шепчешь: «Доброе утро, любимый».
Собираешься – стандартная процедура – душ, кухня и крепкий кофе, шкаф, укладка и макияж. Казалось бы, ничего не успеваешь и думать должна только о том, как бы побыстрее накрасить глаза, а мысли, они там, с ним. Думаешь, как он ещё спит. Как его волосы растрепались по подушке, он ворочается во сне, руку перекладывает с места на место. Не замечаешь, как выходишь из дому, так и не накрасив ресницы, вспоминаешь уже в машине, на светофорах пытаясь закончить макияж. И, конечно же, опаздываешь.
Сидишь на парах, и преподаватель рассказывает что-то и группа что-то пишет. И ты честно пытаешься слушать, даже записывать, а из-под ручки выходят узоры и ты думаешь, как он там? Точно ведь, только проснулся, бестолково сполз с кровати, кофе варит, или там, завтрак готовит, утренний душ.
- Да, Лариса Михайловна, всё понятно – отвечаешь преподавателю и киваешь так убедительно. А сама – ни слова не слышала, ещё и тема такая непонятная.
Выходишь на перерыв. И вроде бы и с подругами общаешься, и друзей подкалываешь, а мысли, они летают где-то. И невольно начинаешь всматриваться в поток людей, ищешь знакомые черты, хотя, конечно же, понимаешь, что это невозможно, что его тут не может быть по определению, не учился он тут никогда, да и закончил давно. И не вышел он ещё из дома даже, дай бог только оделся…. Но… а вдруг! Бывают же случайности. К концу перерыва понимаешь, что случайностей не бывает, убеждаешь себя отвлечься, думать о предметах, а на следующем перерыве опять начинаешь искать его в толпе.
Потом уже сидишь в офисе. Вся такая расфуфыренная, наконец-то тебе поручили нормальное дело, а не две кнопочки в 1с нажать. И, казалось бы, думать должна о том, как бы только не слажать, а сама – косишься на телефон и думаешь: «Ну и почему он не пишет?» И день рабочий уже давно начался и обед – вот он идёт. Это у тебя обеда нету, а у остальных-то есть! Так чего не пишет он? Успокаиваешь себя, думаешь: «Ну, мало ли, занят там, или деньги на телефоне закончились. Ну не может он». Конечно, работу приходится переделывать.
Вечером ужинаешь, телевизор смотришь и косишься на телефон. Тот упорно молчит и ты машинально начинаешь вспоминать, какой сегодня день. Ах, да, среда. Он ведь на тренировке. Это значит, что с шести до девяти будет занят. Успокаиваешься. Но ведь девять – условное время. Вроде бы, и отпустить его могут раньше или задержатся они, но ровно в девять рука сама тянется к телефону. Ничего. Глухо. В девять ноль пять – так же. И в девять пятнадцать.
Куришь, много куришь. Перед тобой открытая курсовая работа, а в ней всего полторы страницы из положенных пятидесяти. И ты каждые пять минут проверяешь телефон. А вдруг не услышала? Или, может, звук отключён. Но ничего.
Девять плавно переползает в десять, в начало одиннадцатого. И тут уже истерика. Как это? Он не написал! За весь день ни весточки! И слёзы в подушку, и всхлипы тихие – чтоб мама не услышала. Какая уже курсовая? Рыдаешь, проклинаешь себя, «дура» кричишь, «идиотка». Успокаиваешься немного. К часу ночи вскакиваешь с постели, нервно тормошишь ноутбук, с замиранием сердца вводишь пароль – ничего. Окно аськи молчит, сообщений тоже нет. И снова слёзы. Уже тихие и злые, то ли на него злые, то ли на саму себя.
К трём с трудом засыпаешь, закусив губу.
А в половину седьмого опять звенит будильник. И Patrick Wolf тихо поёт «my blood beats black tonight». Ты улыбаешься, сбрасываешь. Ещё совсем рано, темно, ты, так и не открыв глаз, касаешься самыми кончиками пальцев подушки, вдыхаешь воображаемы запах и тихо на выдохе шепчешь «Доброе утро... любимый…»
-
-
14.10.2010 в 19:16-
-
14.10.2010 в 19:57Я рад, если понравилось.)